Отправлено 30 Сентябрь 2011 - 13:22
Читаю, и вижу здесь переиначенное "Жертвоприношение Исаака".Где проверялась вера этого самого Исаака.. И ничего не могу поделать..
Согласно библейскому рассказу (Быт.22:1-19), Бог пожелал испытать силу веры Авраама и повелел ему принести своего любимого сына Исаака «во всесожжение» «в земле Мория», «на одной из гор». Авраам, не колеблясь, повиновался. На третий день пути Авраам с Исааком взошли на указанное Богом место. Придя на место, Авраам «устроил жертвенник», связал Исаака (отсюда традиционное еврейское название истории), «положил его на жертвенник поверх дров» и уже занёс над ним нож (поскольку жертву, приносимую Богу во всесожжение, следовало сначала заколоть, а затем сжечь), когда ангел воззвал к нему с неба:"Авраам! Авраам! <...> не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня".
(Быт.22:11-12)
Вместо Исаака в жертву был принесён баран, а Господь поклялся:"благословляя благословлю тебя и умножая умножу семя твоё, как звезды небесные и как песок на берегу моря; и овладеет семя твоё городами врагов своих; и благословятся в семени твоём все народы земли за то, что ты послушался гласа Моего".
Подобная история встречается и в Коране.
Толкование
В иудаизме
Еврейская традиция рассматривает жертвоприношение Исаака как символ готовности к самым тяжёлым жертвам во имя преданности Богу. «Земля Мория», упоминаемая в этой истории, отождествляется в иудаизме с горой Мория в Иерусалиме, на которой Соломон построил Храм. Поэтому считается, что Храм был воздвигнут на том самом месте, где Авраам соорудил жертвенник для всесожжения.
Мишна свидетельствует о том, что уже в I-II вв. тема жертвоприношения Исаака содержалась в молитве, читавшейся в дни постов. Талмуд
предписывает чтение рассказа о жертвоприношении Исаака в синагоге на второй день Рош ха-Шана и объясняет обычай трубить в шофар (изготовляемый из рога барана) в Рош ха-Шана как напоминание о том, что вместо Исаака в жертву был принесён баран.
В еврейской религиозной философии история жертвоприношения Исаака явилась предметом разнообразных толкований.
Филон Александрийский считал, что Авраам руководствовался исключительно любовью к Богу.
По Маймониду, Бог, повелев Аврааму принести Исаака в жертву, желал не испытать Авраама, а создать эталон человеческой любви к Богу и преданности человека Божьей воле.
По Нахманиду, Бог знал, как поступит Авраам, однако для самого Авраама испытание было настоящим, так как он не знал, как поступит Бог.
Согласно Книге Зогар, поскольку Авраам есть воплощение Божественного милосердия, Исаак — Божественной силы, а Иаков представляет собою принцип гармонизации, жертвоприношение Исаака приводит в движение сложный процесс, в итоге которого начала, представляемые Авраамом и Исааком, должны прийти к полной гармонии в Иакове.
Различные толкования жертвоприношения Исаака, основанные также на понимании её как феноменализации любви человека к Богу и готовности следовать воле Его, дают выдающиеся представители хасидизма.
Тема жертвоприношение Исаака развивается в Талмуде и в ряде аггадических мидрашей. В средневековой еврейской религиозной поэзии тема жертвоприношения Исаака (акеды) разрабатывалась в специальном одноимённом жанре.
В христианстве
В раннехристианской доктрине жертвоприношение Исаака рассматривается как предсказание мученичества Христа. По мнению Отцов Церкви Иисус сам указал на эту историю как на прообраз предстоящей его голгофской жертвы: «Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел и возрадовался» (Ин.8:56). Это мнение содержится уже в трудах Иринея Лионского(II век), Григория Богослова (IV век) и развивается последующими богословами. Ими сравнивается послушание Исаака воли Авраама и Иисуса воли Бога Отца, несение Исааком дров на гору называется прообразом несения Иисусом Креста, а его путь на гору — крестным путём на Голгофу. По причине такого толкования Православная церковь использует рассказ о жертвоприношении Исаака как паремию для вечерни пятницы пятой недели Великого поста и Великой субботы.
Святитель Иоанн Златоуст, комментируя жертвоприношение Исаака восхищается мужеством Авраама и смирением его сына, проявленном в ходе этого Божьего искушения:
Но кому здесь более удивляться и изумляться? Мужественному ли духу праотца, или покорности сына? Он не убежал, не огорчился поступком отца своего, но повиновался и покорился его намерению и как агнец безмолвно возлежал на жертвеннике, ожидая удара от руки отца. Когда все было уже приготовлено и не оставалось ничего более, то благий Господь, желая показать, что Он дал ему такое повеление не для действительнаго заклания сына, а для обнаружения всей добродетели праведника, являет наконец и собственное человеколюбие, увенчавая праведника за самое произволение, то есть самую решимость праотца принимая за действительно принесённую жертву.
В библеистике
В библеистике существует подход, согласно которому рассказ о жертвоприношении Исаака является этиологической легендой, которая призвана объяснить происхождение практики замены человеческих жертвоприношений принесением в жертву животных. Согласно другому мнению, эта история представляет собой выражение протеста против языческого обычая принесения ребёнка в жертву богам.
В философии
История жертвоприношения Исаака, как пример столкновения моральных норм и божественного повеления, рассматривалась рядом философов нового и новейшего времени, так или иначе решавших проблему соотношения морали и религии. Иммануил Кант, чья этика декларирует полную автономность морали «в силу чистого практического разума» и независимость её от религии (и, более того, зависимость веры в Бога от предписаний морали), приводит в трактате «Спор факультетов» ответ, который Авраам должен был дать на приказ принести в жертву своего сына:
Я уверен, что не должен убивать моего доброго сына. А вот в том, что ты, явившийся мне, действительно Бог, я не уверен, и не могу быть уверен.
Более того, по Канту, Авраам мог быть уверен, что услышанный им голос не принадлежит Богу. Приказание совершить что-либо противоречащее моральному закону не может, по Канту, исходить от Бога, то есть высшего морального существа, идея которого является производной, а не основой морали.
Попытки экзистенциалистского истолкования жертвоприношения Исаака были сделаны Сёреном Кьеркегором (1813—1855) и Львом Шестовым.
Сёрен Кьеркегор, посвятивший проблеме трактовки жертвоприношения Исаака книгу «Страх и трепет», признаёт вслед за Кантом, что с этической точки зрения такое жертвоприношение было бы просто убийством. Но Авраам, по Кьеркегору, «перешагивает через всё этическое, и вне его он обретает более высокую цель, в отношении к которой он и устраняет этическое». Кьеркегор говорит о «телеологическом упразднении этического», возможном для человека, живущего религиозной жизнью (в противоположность людям, живущим, по терминологии Кьеркегора, эстетически или этически). «Парадокс веры таков: единичный индивид выше, чем всеобщее» (то есть всеобщие моральные нормы); «существует абсолютный долг перед Богом», по сравнению с которым «этическое оказывается сведенным к относительному». Авраам — «рыцарь веры», верующий «силой абсурда». При этом его вера не является верой в то, что Бог отменит своё приказание, или верой в будущую жизнь: Авраам собирался совершить жертвоприношение и при этом «верил в противоречие» — в то, что он «состарится на этой земле, почитаемый своим народом, благословенный в своем роде, незабвенный в Исааке — любимейшем в его жизни».
В искусстве
Самыми ранними памятниками изобразительного искусства на тему жертвоприношения Исаака являются фрагменты росписи одной из двух синагог в Дура-Европос (III в. н. э.) и часть мозаики синагоги Бет-Альфа (VI в. н. э.).
К этой теме обращались многие выдающиеся мастера европейской живописи: Бартоломео Беллано (1430—1492), Лукас Кранах Старший (1472—1533), Андреа дель Сарто (1486—1531), Тициан (1477?-1576), Паоло Веронезе (1528—1588), Караваджо (1573—1610), Рембрандт (1606—1669), Тьеполо (1696—1770) и другие.
Из большого числа музыкальных произведений на тему жертвоприношения Исаака (их насчитывается около 50) наиболее известна «священная баллада» Игоря Стравинского «Авраам и Исаак» (первое исполнение — Иерусалим, 1964).
В литературе
Жертвоприношение Исаака на протяжении веков служило темой христианской религиозной драмы.
В еврейской литературе на идиш известна пьеса А. Гольдфадена «Акейдас Ицхок» («Акеда Исаака», 1897). Мотив жертвоприношения Исаака как символа высокой жертвы проходит через творчество ряда израильских поэтов и писателей 1960-70-х гг.
В русской литературе тема жертвоприношения Исаака разработана в поэме Иосифа Бродского «Авраам и Исаак» (1963).
Значительное место решение «проблемы Авраама» исследователем истории этики Солом Вайнтраубом занимает в фантастических романах Дэна Симмонса «Гиперион» и «Падение Гипериона». Во сне он многократно слышит Голос, требующий от него принести свою дочь Рахиль в жертву на планете Гиперион ради будущего человечества, и даёт ответ: «Больше не будет жертвоприношений, ни детей, ни родителей! Жертв больше не будет! Время повиновения и искупления кончилось. Помоги нам, если ты друг, или убирайся!»
Авраам повиновался, и для него это был правильный выбор, — подумал Сол. — Ведь этически Авраам сам был ребёнком. В те времена все люди были детьми. Правильным выбором для детей Авраама было стать взрослыми и принести в жертву себя вместо детей. Каков же правильный ответ для нас?
Вход
Регистрация
Помощь
Будай (21 ноября 2010 - 23:12):
Цитата